"К мечам рванулись наши руки..." Хотел тебе я написать,
но понял - кроме бренной муки,
тебе мне не о чем сказать.
Чем дальше год, тем ближе к сердцу
дыханье юности хмельной,
соцветья лжи, как горький перец
глаза мне травят на убой.
Нет ни желаний, ни стремлений,
ни лиц родных вокруг меня.
Одно лишь чувство то, что время
уходит, подлое, зазря.
Ты помнишь нашу страсть к мечте
о жизни вместе всем бакинцам?
"Увы, теперь мечты не те..."
заместо них - чужие лица
Осталось мне рукой дрожащей
бабину с записями дней
ушедших, светлых и парящих,
крутить по памяти моей.
И пОтом сразу покрываюсь
и сердце ноет и грустит;
страх, ужас, боль обуревают
и скулы скручивает в тик.
И, неужели, то, что было,
не будет никогда уже?
Ни строек с тортом (блин!), ни "озверина",
ни Вовки с Эриком - покой его душе...
Признаний пьяных - белых, чёрных...
(бабина крутится скрипя)
"Мугани" с парком, всех Нагорных,
всех милых сердцу, шебутных ребят?
С тоской глядит Краса подъезда...
(Крутых грудей её соски
не возбудят мой мозг нетрезвый),
В истоме чахнет от тоски.
Так горько всё! Но жить всё ж надо!
чтоб детям, внукам это передать,
чтоб чувство дружбы не погасло разом
и буйство красок всколыхнуть опять.
А мы с тобою - нет, не могикане!
В присядку мы пройдём по хмурым дням.
Судьба! За пазухой не прячь надгробный камень.
Ещё услышим мы: "Бакинцы! По коням!"
